Запрет на любовь. Любовь. Приключения. Эротика - Кора Бек

Мы застали ее в больничном саду, где она гуляла в обществе незнакомой молодой женщины с ребенком на руках. Мама выглядела очень возбужденной, но мы не придали этому значения, радуясь, что ее депрессивное состояние прошло, и уже скоро она вновь окажется рядом с нами.

Подхватив меня на руки, мама повернулась к своей спутнице и горделиво сказала:

– Посмотри, Лайма, вот мой сын!

Я заметил, что Роза с Сабиной при этих словах многозначительно переглянулись: «мой сын»! Наконец-то, мама перестала делить меня с так называемым отцом и увидела во мне свою, ей одной принадлежащую частицу.

Лайма дружелюбно нам улыбнулась и вежливо ответила, что я очень похож на свою мать. Мама сделала вид, будто поверила ее словам, хотя прекрасно знала, что я похож на отца. Новой маминой знакомой по внешнему виду было не больше восемнадцати лет. Очень миниатюрная, хрупкая, с узенькими черными живыми глазками на лице, белокожем и широкоскулом, она была прехорошенькой, даже слегка приплюснутый маленький носик нисколечко ее не портил. В руках Лайма держала крошку-девочку, являвшуюся ее поразительно точной, но уменьшенной копией.

Здороваясь с нами, она весело представилась:

– Меня зовут Лайма, а вот ее, – кивнула подбородком на малышку, – Шейла!

– Какие экзотические имена! – пошутила Роза.

– А у нас в Бурятии каких только имен не встретишь! – оживленно подхватила Лайма. – Вот мою сестру, мы с ней близняшки, зовут Дайма. Она там осталась, и я очень по ней скучаю. Хотя здесь тоже неплохо, только уж слишком жарко летом, не привыкла я.

Роза с Сабиной слушали ее, удивляясь, как легко и быстро переходит Лайма с одной темы на другую, и пытаясь сообразить, что же она в итоге хочет сказать.

Мама пришла им на помощь:

– Лайма родом из Бурятии. Вышла замуж, родила дочку и переехала с мужем на его родину. В наших краях ей нравится. Вот только, пожалуй, мороза не хватает, градусов эдак под шестьдесят! – лукаво глядя на Лайму, ласково рассмеялась мама.

Та улыбнулась в ответ, обнажив мелкие, ослепительно белые зубы, и отправилась дальше гулять по саду, а мы все присели на скамейку в уютной беседке, скрытой от посторонних глаз густой растительностью.

* * *

Меня скоро пересадили в коляску, чтобы я мог без помех играть с соблазнительно свисавшими листьями, а мама рассказала, что за три дня больничного карантина, который закончился сегодня утром, она успела познакомиться и подружиться с Лаймой, лежавшей в соседней палате. Сама Лайма была здорова, но у ее малышки врачи обнаружили нарушение координации.

Перепробовав все способы лечения у знахарок, Лайма, скрепя сердце, согласилась с дочкой лечь в больницу, но не очень-то веря в возможности медицины, надеялась больше на Бога и не снимала с шеи девочки какой-то таинственный амулет.

По словам мамы, она очень любила своего мужа, работавшего реставратором в какой-то строительной организации, а потому вечно пропадавшего в коротких, но частых командировках. О своем муже словоохотливая Лайма рассказывала, что он у нее умный, мужественный и очень красивый, а она – счастливейшая на земле женщина. Супруг обещал по возможности часто ее навещать, и потому она сегодня с раннего утра на ногах: все ходит его выглядывает.

Мама удивлялась причудам женской любви. Под большим секретом Лайма поведала ей, что амулет на шее маленькой Шейлы, в целебную силу которого она так верила, есть не что иное, как маленькое фото ее мужа, зашитое в цветастый лоскуток ткани.

Напоминавшая изяществом жестов и свежестью кожи изображаемых на журнальных картинках красивых японок, Лайма, смешно закатывая глазки, говорила, что ее муж – необыкновенный человек, и такой контакт с дочерью непременно должен дать свои плоды. Мама не пыталась ее разубедить, и Лайма, считая ее своей наперсницей, мечтала поскорее познакомить их с мужем.

Сидя в беседке, подруги оживленно обсуждали план совместного летнего отдыха, как вдруг неподалеку раздался звонкий голос Лаймы, звавшей маму. Улыбающаяся мама выглянула наружу, но в следующее мгновение она, вдруг схватившись за сердце, стала, словно в замедленном кинокадре, опускаться на землю, бессознательно цепляясь за косяк беседки.

Бросившиеся к ней Сабина с Розой увидели бегущих к беседке Лайму с дочерью на руках, и рядом мужчину, в котором они тотчас узнали Руслана. Мне показалось, что Роза в какой – то момент прикрыла глаза, как будто испытав острую боль, но затем ее лицо приобрело серьезное, даже суровое выражение. Тем временем Руслан, легко подняв на руки потерявшую сознание маму, бережно уложил ее на скамью и бросился в больничный корпус за врачами. Вскоре маму на носилках унесли в палату.

* * *

– Я всегда знала, что он подлец, – резко произнесла Сабина, едва переступив порог дома.

Кажется, только сейчас подруги, всю дорогу молчавшие, обрели дар речи.

– Все они одним миром мазаны, – устало ответила Роза.

– Ну уж нет, – возмутилась Сабина, – Жолан бы так никогда не поступил! Да и Рустем, думаю, тоже.

– А что ему еще, собственно, оставалось делать, – задумчиво произнесла Роза, – имея на руках жену – девочку и больного ребенка?

– Не надо было заводить! – с неумолимой категоричностью ответила Сабина. – А уж коли так вышло, то и живи со своей семьей! Зачем надо было ему возвращаться, напоминать о себе? А Лаура, может, со временем и забыла бы его, встретила кого-нибудь другого.

– Да ведь он и был – другой, я про Эрика говорю, – с грустью сказала Роза. – Только, увы, ничего уже не изменишь.

Потом она взяла мамину сумочку и вынула из неё записную книжку. Некоторое время Роза, молча, разглядывала фотографию Руслана. Потом вдруг резко, с какой-то отчаянной злостью, порвала ее на мелкие кусочки, вышла на балкон и закурила. Сквозь стеклянную дверь я видел, как дрожат ее руки. Подошедшая следом Сабина мрачно и вопрошающе уставилась на подругу.

Под этим молчаливым нажимом «железная» Роза глухо заговорила:

– Я давно полюбила Руслана, можно сказать, с первого взгляда. Да, не удивляйся, мне – такой правильной, до тошноты положительной, пришелся по душе человек совсем другого склада! Но он предпочел Лауру. Мне было очень больно, но я старалась не подавать вида, что он мне не безразличен, не ревновать его, хотя это было так трудно. Ты же знаешь, Лора всегда нам все рассказывала об их взаимоотношениях, каково мне было ее слушать!

– Совсем тяжко мне стало, когда я узнала, что она ждет ребенка. До этого я, честно говоря, в душе надеялась на какое-то чудо. Ну, что они со временем разлюбят друг друга, такое ведь порой случается в жизни. Когда Руслан исчез, я не меньше Лоры переживала за него, искала его взглядом на улице в толпе прохожих, высматривала за стеклом проезжавших мимо машин. Мне казалось, что он нас просто разыгрывает. Все было тщетно.

– Раньше, чем Лаура, я смирилась с его исчезновением. И, хотя все другие мужчины во мне не вызывали ровным счетом никакого интереса, я стала находить даже какое-то своеобразное утешение в том, что его нет: вроде как, ни – мне, ни – ей. Эгоистично, конечно, но пойми, Сабина, я впервые серьезно полюбила, и по юности лет думала, что это – мой единственный шанс в жизни, подаренный судьбой.

– Рана стала постепенно зарастать, и вдруг, словно гром на ясном небе грянул, объявился Он! Такой же красивый, мужественный, до боли родной, и по-прежнему влюбленный в Лауру. Трудно передать словами, что я тогда пережила.

– Не торопись осуждать, Сабина, любовь – страшно злая штука. Что тебе известно о том, когда при виде любимого человека руки сами тянутся к его волосам, чтобы пригладить эти жесткие вихры, глаза невольно ищут губы, а воображение рисует их непередаваемо чудный вкус? Всем сердцем, телом и душой ты тянешься к нему, а рассудок неумолимо крепко держит тебя в своих вожжах, говоря: не смей, не твой он, чужой.

– Понимая, что так бесконечно продолжаться не может, решила поговорить с Русланом, рассказать ему все, а там – судьба рассудит! Не веришь, что я на такое способна? Конечно, мы, женщины, бываем сильными, пока нами рассудок руководит, а с сердцем совладать почти невозможно. Тут нужна бронь, да еще какая! Ты же знаешь, Сабина, я привыкла считать себя женщиной самостоятельной, независимой, сильной, и вдруг этот миф лопнул, подобно мыльному пузырю. Я ненавидела себя за эту слабость, и ничего не могла с этим поделать.

– Однажды, когда Руслан попросил пригласить к телефону Лауру, я сказала, что мне необходимо с ним встретиться с глазу на глаз. Не знаю, догадался ли он, для чего мне понадобилось его видеть, но от встречи отказываться не стал. В кафе, где мы договорились с ним увидеться, я пришла, едва держась на ногах от волнения.

– Голова кружилась, я вдруг забыла все, что намеревалась ему сказать. Он, напротив, держался очень спокойно и уверенно. Заказав кофе, что-то еще, закурил, предложил мне сигарету. Опасаясь, как бы руки не выдали моего волнения, я отказалась. Так мы и сидели некоторое время, молча глядя друг на друга.